О! Как ты дерзок, Автандил! - Александр Иванович Куприянов

а вторую… К смерти? «Кажется, он мог погибнуть», – подумал отец мальчика. Рождается и умирает человек один. И мы никогда не узнаем, о чем он думает в тот момент.

Пока разматывали тряпку на ноге, бинтовали рану и заваривали бульон, Мишико перебрался в ялик и подтянул рыбину. Еле справился. Папа мальчика сначала подумал, что это акула. Двумя баграми Мишико и Автандил примайнали рыбину к борту мотобота, привязав за хвост и протянув веревку через жабры. Мишико вынул трубку изо рта и присвистнул:

– Голубой тунец! Последний раз я ловил такого лет двадцать назад. У нас они почти вымерли. Наверное, он приплыл из другого моря, Средиземного.

Папа все понял. Мальчика захлестнуло леской и чуть не выбросило за борт. Тунец вообще-то кормится на дне. А ночью поднимается на поверхность. Ловит мелкую рыбешку. Очень быстро плавает тунец. Развивает скорость сто километров в час.

– Мог опрокинуть ялик, – сказал Мишико, – тут нам повезло. Надо Богу помолиться.

Он трижды перекрестился. Папа мальчика тоже перекрестился. Автандил и Алексей Иванович креститься не стали. Не потому, что в Бога не верили. Глупо устраивать коллективные моления посреди Черного моря.

Тунец был похож на скумбрию. Только гораздо больше. И спина у рыбы была не голубой, а темно-синей. Тело тунца сужалось к хвосту. Если убрать плавники, то тунец был похож на авиабомбу.

Они не слышали, пока возились в своем суденышке, как на малых оборотах к «Бегемоту» подошел военный катерок. Это был катер турецких пограничников. В громкоговоритель офицер произнес с акцентом:

– Дедушка Мишико! Как из тумана… Много краба поймал?

Мишико оглянулся. Усатый офицер вышел из рубки на палубу. За штурвалом осталась стоять миловидная девушка, тоже в форме. На груди у девушки висел короткий автомат. На погонах офицера виднелась маленькая звездочка золотистого цвета. Она искрилась на солнце.

– Исмет, дорогой! – обрадовался Мишико, как будто встретил родного племянника, с которым недавно расстался. – Вышел ежик из тумана, вынул ножик из кармана… У нас так говорят. Не забыл еще? Я думал, что ты уже юзбаши, а ты как был тегмен, тегменом[15] и остался!

– Юзбаши в штабе сидит, бумажка пишет, а тегмен по морю за браконьером гоняется! – весело ответил офицер. – Вытаскивай краба. Взвешивать будем, протокол оформлять будем! А за нарушение государственной границы я твоего «Бегемота» арестую, его в Трабзон отбуксируют. Пусть ваше консульство разбирается. Мне сказали, что ты еще прошлый штраф не оплатил. С такими нарушителями, как ты, дедушка, юзбаши никогда не станешь! И что это за бичо с тобой, проворные ребята?

Автандил горделиво приосанился. Вообще-то бичо, с грузинского, мальчик, младший брат, проще говоря – пацан. Еще раньше – слуга, мальчик на побегушках. Ни слугой, ни мальчиком на побегушках Автандил себя не считал. Исмет и Мишико говорили на том местном наречии, где абхазские, грузинские, армянские и турецкие словечки причудливо мешались, образуя другой язык, понятный лишь пограничникам и контрабандистам. По разговору можно было понять, что лейтенант Исмет и дедушка Мишико – давние знакомцы. Или даже, может быть, дальние родственники. Из тех псхуевцев деревни Псху, которых русский царь переселил в Турцию.

Но добрых отношений между собой они, похоже, не теряли.

Лейтенант перебрался с носа катера на мотобот. Канат он сноровисто примотал к «Бегемоту». Такая работа была ему знакома. На ремне у лейтенанта висела белая кобура, откуда выглядывала рукоятка пистолета.

– Посмотри краболовки, Исмет, – сказал дедушка Мишико, – они сухие.

– Крабов за борт успел выкинуть? Могу тебя задержать, как нарушителя государственной границы.

– Обижаешь, Исмет! Я только в нейтральные воды зашел. Немного сбился с курса. Ты же знаешь, у нас циклон разыгрался.

Мишико нажал какую-то планку справа от руля, и на стальных штангах из борта «Бегемота» выдвинулся плоский ящичек компьютера. Мишико его открыл и потыкал заскорузлым пальцем в клавиатуру. Экран монитора затеплился и все увидели карту прибрежных вод Черного моря.

– Что-то у меня клава забарахлила. Мы сейчас вот здесь. До Турецкой границы еще две мили.

Лейтенант слегка стушевался. Он сказал:

– А у меня другие координаты показывает… Сбился, что ли?

Он стал приглашать всех на борт своего судна, чтобы задержанные смогли убедиться в правдивости его слов. Акт о задержании иностранного судна-нарушителя тоже полагалось составлять на борту корабля пограничников.

– Паспорта с собой возьмите, – сказал Исмет.

И платочком вытер вспотевший под козырьком форменной фуражки лоб. Уже было понятно, что никто на пограничный катер и ногой не ступит. Все были потрясены компьютером на потрепанной и видавшей виды фелюге дедушки Мишико. И тут лейтенант увидел лежащего под одеялом мальчика. Он тоже заметил кровь на ноге мальчика и белую перевязку. Кольчугин успел залить рану йодом, присыпать стрептоцидом и перевязать бинтом.

Отец мальчика, поняв вопросительный взгляд офицера, стал пояснять:

– Это мой сын… Он сел в лодку…

Мишико перебил его:

– Бичо… Сам знаешь. Маленькие, глупые еще совсем. Решил поймать рыбину, без спроса отвязал ялик. Его штормом отнесло к вашему берегу, ну?! Мы целую ночь за ним гонялись, еле нашли. А рыбу он поймал. Нам с тобой, Исмет, такая рыба не снилась! Опять нэ вэришь?!

19

Исмет снял фуражку и знаком вызвал девушку из рубки. Она встала на носу и взяла автомат наизготовку. Видимо, у них был свой секретный знак, означающий «Внимание! Тревога!». Сначала известный всему побережью браконьер дедушка Мишико выплыл из тумана, вынул ножик из кармана. С ним оказались три подозрительных и небритых бичо… Вдруг обнаружился раненый мальчик… Радар турецкий показывает одно – нарушили границу, у Мишико – другое… У лейтенанта голова пошла кругом.

– Так. Холодное оружие всем сдать. Пистолет есть на борту задержанного судна? Хорошо – нет. Можно мне поговорить с мальчиком?

– Он усталый совсем сделался. Только уснул, – ответил Мишико.

Мальчик, услышав громкие голоса взрослых, высунул голову из-под одеяла. И увидел своего папу. Из глаз мальчика потекли слезы, сами собой.

– Папа! Гагра умерла… Я ее похоронил, в море!

Исмет совсем напрягся. Акцент еще сильнее проявился в его речи.

– Кто такой Гагра? Как – похоронил в море?!

Дедушка Мишико тоже стал мешать абхазские и турецкие слова.

– Гагра – собака такой. Кёпик по-вашему, по нашему – ала… Он старый был, этот ала! Рыжий такой псина. Просто состарился и умер! Ну?! Ты, Исмет, никогда не станешь юзбаши, если такой неумный! Никак с тобой нельзя разговаривать. Эрдоган и Путин договариваются, «Северный поток – два», слышал? А мы с тобой нефть не делим, но друг друга понять не можем! Ты свой президент слушаться будешь, а?! Мысль держи, Исмет!

Лейтенант воздел руки к небу:

– Дедушка Мишико! При чем здесь Эрдоган? У меня присяга и приказ! Я когда в вашем пограничном училище учился, старшина Гоменюк нам как говорил? Руки по швам – приказ выполнять!

– Знаю, как звали вашего Говенюка… У Эрдогана, думаешь,